Сегодня грустная для меня дата. Годовщина гибели человека, с которым когда-то Господь свел меня и дал в течение двух-трех лет достаточно близко общаться. Почему я пишу об этом именно так – "свел", "дал общаться"?

Прежде всего, потому что у меня этот человек при всей неоднозначности и противоречивости своей жизни и деятельности вызывал и вызывает до сих пор очень добрые чувства. А чья, собственно, жизнь не такова, у кого она однозначна и непротиворечива?..

Ну а еще потому, что в современной политической истории России он успел оставить достаточно яркий след, поскольку и сам был ярким, неординарным, ни на кого более непохожим. Был глубоким, проницательным, сильным, как сегодня принято говорить, до крайности брутальным, и вместе с тем очень доверчивым, в чем-то наивным и даже – незащищенным, легко уязвимым.

Его "рык" когда-то "сотрясал стены Кремля" и не случайно именно эти слова были вынесены в заголовок нашего с ним интервью в "Комсомольской правде". С некоторым, правда, уточнением – какой именно рык: лебединый… Да, я говорю о нем, об Александре Ивановиче Лебеде.

Мы познакомились в Приднестровье, в одном из многих на тот момент очагов нестабильности, который усилиями командарма 14-й армии был фактически ликвидирован. Это был редкий случай, когда грамотные и решительные действия военачальника привели к столь значимому результату: горячая точка вдруг остыла. Ну а до того остыли горячие головы (без которых, как известно, не бывает и горячих точек). И остудить их удалось именно Александру Ивановичу, наглядно и предельно конкретно показавшему, какая участь ждет тех, кто захочет, выражаясь языком советской пропаганды, "раскручивать маховик войны".

В силу этого он интересовал тогда многих. Ну и также в силу того, что о нем ходило множество слухов, рассказов, даже легенд – о приезде в Приднестровье под чужим именем, о неформальных способах общения с нижестоящими офицерами и старослужащими, сделавших его весьма популярным в среде солдат, об оригинальных путях решения проблем (например, как-то раз он буквально засыпал агитационными снарядами расположение готовящейся к эскалации боевых действий стороны, дав понять: сейчас снаряды агитационные, но завтра будут боевые). А вместе с тем он быстро зарекомендовал себя как мастер сильного и острого слова. Монументальная внешность, низкий, грубый, командный голос и фразы типа "Упал, отжался!" - все это делало его, как бы мы сказали, крайне нестандартной и вместе с тем привлекательной в медийном плане фигурой.

Очень интересно с ним было встретиться, конечно, и мне. И так сложилось, что нашлись люди, знакомые и мне, и – с давних, афганских еще пор – ему. Они и договорились о том, что по прилете в Тирасполь я смогу встретиться с Лебедем и обстоятельно поговорить.

Та первая беседа стала началом добрых человеческих отношений. Неожиданно очень искренних и теплых. Таких, которые очень быстро оттесняют на задний план все остальное – и политику, и значимость, и перспективы. Тогда многим казалось, что Лебедь, ставший вдруг по данным всех опросов самым популярным политиком в России, однозначно будущий президент. И что он, конечно, сможет изменить жизнь страны к лучшему. Ну, или, по крайней мере, при нем мы все имеем шанс пойти совершенно иным путем. Нет, не строевым шагом – при всей своей "брутальности" генерал не был солдафоном. И тем паче, будучи, военным, не был человеком войны. Он совершенно искренне хотел мира и нормальной человеческой жизни в своей стране. В державе, за которую, как гласило название его книги, ему было обидно.

И я во многом разделял такие надежды. Но это не было главным. Я видел перед собой в первую очередь живого человека. Который мне нравился. Которого я уважал. И за которого почему-то очень сильно волновался. Почему-то…

Ну а что получилось в итоге – сегодня, наверное, все, так или иначе, знают. По крайней мере, многие. Почему получилось именно так, а не иначе, знает, пожалуй, лишь Господь: у всего есть причины как внешние, так и глубинные, точнее даже, духовные.

Мне лично очень жаль, что политическая звезда Лебедя закатилась. Но гораздо в большей степени жалко его самого. Тоже – по многим причинам, тоже – и по внешним, и по глубинным.

Когда-то, лет, наверное, семь-восемь тому назад, во время не очень долгого перелета, я написал также к годовщине его смерти текст, которым мне сейчас очень хотелось бы поделиться с вами.