Мариино стояние… В этот день нам и правда приходится долго стоять. Пока читается Великий канон — не по частям, как в первые четыре дня поста, а уже целиком. Пока поются блаженны. Пока допевает стихиры хор.

Мы ждем эту службу в течение всего года, она такая умилительная, такая знакомая, такая родная…

Мы слушаем житие преподобной матери нашей Марии, бывшей блудницы, а затем — величайшей подвижницы. Вместе с аввой Зосимой поражаемся тому чуду, которое сотворил в ее жизни Господь, поражаемся силе и глубине ее покаяния.

Но ведь, помимо чуда, помимо уникальности примера преподобной, есть и ее опыт, который может и даже должен стать нашим.

Для того, чтобы понять опыт преподобной Марии, нужно прежде заглянуть прежде в ту самую бездну, из которой Марию исторгла, как знаем мы, Божественная благодать, поскольку приклонился к ее немощи милостивый Господь по молитвам Пречистой Своей Матери.

…Предстоятель читает житие преподобной, и под сводами храма звучит рассказ о том, о чем обычно в Церкви так подробно и так детально не говорят… разве что на исповеди. Рассказ о страшных блудных грехах, о безумии порока, который, словно какое-то пламя, жег душу будущей христианской подвижницы с юных лет.

Что заставило ее еще девочкой удалиться из дома для того, чтобы предаться всем самым тяжким из возможных грехов? Почему ее так влекло в эту грязь, которой она насыщалась, не насыщаясь, день за днем на протяжении многих лет? Откуда в юном сердце такое смертоносное стремление к постыдным блудным делам?

Мы живем во время, когда люди развращаются особенно быстро. Телевидение, интернет, современная пресса и литература, нравы на работе, в университете, в школе сегодня таковы, что растление души, не готовой противостоять искушению, совершается очень скоро. Но ведь не было всего этого «изобилия», всех этих ретрансляторов греха в те далекие времена!

Когда-то, читая письма преподобного Нила Синайского, я наткнулся на свидетельство этого святого отца, которое впоследствии оказало большую помощь в пастырской практике, разрешило то недоумение, о котором речь выше. По слову преподобного Нила, бывает, что враг приступает к постели невинного младенца и влагает в его ум и сердце такие помыслы и образы, такие знания, которые никаким естественным образом и путем не могли бы туда попасть так рано и так глубоко. И если не хранят ребенка молитвы матери и отца, молитвы Церкви, то пускает вся эта нечистота ростки в его душе, и трудно, почти невозможно бывает ее потом искоренить, выдворить из сокровенности сердечной.

Но все же: почему такой неудержимой бывает страсть? Почему с таким неистовством предается ей человек? Потому что все в нем извратилось когда-то и перевернулось. «Бездну человеческого сердца может наполнить лишь бездна Божества»,— говорит блаженный Августин. А если наполнения нет, и бездна остается пустой?

В нас все «наоборот». Гнев, который дан нам как сила души, призванная изгонять из нее все вредное и чуждое ей, мы обращаем против своего ближнего и даже иногда — против самих себя. Способность проникать в самую сущность вещей мы превратили в процесс бесконечного, бесплодного анализа, даже не анализа, а копания в себе и в фактах, которые этого внимания не стоят. А способность, призванность любить Бога… она, лишенная в нашем состоянии ослепления самой цели, самого средоточия этой любви, вдруг проявляется в человеке не просто как любовь к другому, такому же, как он, человеку, но и собственно к плоти, к тому, что можно видеть, осязать, чем можно обладать. И, пожалуй, ни над одной другой способностью, силой человека не поглумился враг так страшно и жестоко: то, что должно было увлекать, возводить горе, в «перевернувшемся» человеческом бытии повлекло к земле, а точнее — в самую настоящую грязь.

Но в жизни преподобной Марии мы видим удивительное, чудное изменение: неистовство страсти претворилось в огонь — сначала огонь покаяния, сожигающий греховное терние, а затем огонь Божественной любви.

Что такое покаяние, знает, кажется, каждый из нас. Ведь мы все регулярно бываем на исповеди, каемся… А потом открываем в очередной раз Евангелие и слышим грозные слова Иоанна Предтечи: Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния (Мф. 3, 7-8). И волей-неволей закрадывается в сердце вопрос: что это за плоды и принесли ли их Господу мы? Потому что если не принесли, то как нам бежать от будущего гнева?

Путь преподобной Марии – самый очевидный пример плодов покаяния. Вот его этапы. Осознание греха как смерти, уничтожающей душу, убивающей ее день за днем. Восхождение — в данном случае мгновенное — до решимости отвергнуть грех. Разворот всей жизни от греха к добродетели. А далее — долгий, бесконечно тяжелый, кажущийся иногда невыносимым, порой же вовсе бессмысленным — труд.

Так просто все, кажется: не смогла войти Мария в храм, увидела в этом указание Божие, обратилась со слезной молитвой к Пречистой Деве, перешла по Ее велению через Иордан и… стала той самой святой, которую знаем и почитаем сегодня все мы. Но какая дистанция реально пролегает между днем, когда плакала уже бывшая блудница в Храме Гроба Господня — и днем, когда старец Зосима нашел в заиорданской пустыне странного нагого человека?

Об этом старцу Зосиме рассказывает она сама. Рассказывает, как раз за разом — в полуденном зное и ночном холоде пустыни, в дни, когда голод и жажда были особенно нестерпимы, приходили ей на память излюбленные прежде яства, в которых не было никогда недостатка, вина, веселящие сердце и горячащие кровь, самые блудные деяния в образах соблазнительных и обольстительных. Но в душе была готовность — скорее умереть, чем дать всему этому вернуться. И падала преподобная на землю и в молитве, усердной и сокрушенной, повергала свою человеческую немощь перед Богом, прося избавить от этой напасти, освободить сердце от вяжущих его уз, исповедуя свое желание всегда быть верной Ему даже в самой малой мелочи. И не прекращала этой молитвы, и не вставала до тех пор, пока брань не отходила, хотя бы и ночь, и сутки напролет продолжалась эта лютая борьба.

Это путь, предлежащий душе любого человека, обратившегося к Богу. Может, не так страшны окажутся его грехи, не так тяжела брань. Но все это будет — и периоды сухости и бесплодности, и представление врагом картин греха как самого лучшего и доброго, что было в жизни, и необходимость не однажды, а снова и снова выбирать между тем, что осталось, слава Богу, позади, и тем, что может быть впереди… если выбор будет сделан верный.

А впереди — свобода жизни в Боге. Свобода от владеющих душой страстей, от демонов-губителей, играющих на этих страстях, словно на струнах, от всего того, что вяжет, не дает не то что идти, а даже и смотреть вверх — туда, где подлинное отечество наше.

Чтобы показать нам этот путь — от греха до святости — и открыл Господь преподобному авве Зосиме сокрытую в пустыне подвижницу. Потому и стало ее житие не просто одним в ряду многих и многих житий, из которых состоят тома Четьих-миней, а в своем роде единственным. Его читают во всех православных храмах на пятой неделе Великого поста, в среду вечером, за чтением Великого канона.

Но есть, кажется мне, и еще одна причина тому, что явил Марию Зосиме Господь. Совершенство этого палестинского инока в подвигах, преуспеяние в добродетелях, чистота, сохраненная от юности и ничем не оскверненная, незапятнанная совесть заставили его в какой-то момент помыслить: неизвестно, есть ли кто-то на земле, кто превзошел бы его во всем вышеисчисленном. И дал ему Господь познать не только то, что есть некто, кто преуспел более него, но и то, что некто этот — немощная женщина, запятнавшая себя в прошлом постыднейшими делами…

Нам редко кажется, что нет никого, преуспевшего более, нежели мы — для этого у нас довольно самокритичности или же — недостаточно ревности о благочестии. Но как часто мы готовы вынести приговор тому, кто «ниже» и «хуже» нас. Как часто звучит в нашем сердце что-то похожее на несмь, якоже этот мытарь (ср.: Лк. 18, 11). Однако нет никого на свете, для кого невозможно было бы измениться и из сосуда беззаконий претвориться в сосуд благодати. И Царство Небесное силою берется (Мф. 11, 12) и «восхищают его фарисее и мытари и прелюбодеи кающиеся» (Великий покаянный канон, песнь 9). И если не встанем мы с ними в единый ряд, если не увидим ту бездну греха, которая таится в сердце человека, если не покажется нам в какой-то момент, что не лучше, а хуже мы всех, на земле живущих, то велик риск лишиться этого прекрасного Царства, хотя бы и не так уж плохи мы были… Потому что именно с этого — с видения себя хуже всех и грехов своих, бесчисленных, словно песок морской, — начинается исцеление нашей души и восхождение от земли к небу.

ЖЖ игумена Нектария