Очень часто бывает, что на исповеди слышишь, как человек со скорбью говорит: «Мое сердце ожесточилось». Или: «мое сердце холодно». Или еще что-то подобное. И, с одной стороны, скорбь понятна. А с другой… С другой — разве это о чьем-то чужом сердце речь идет, разве не наше оно, разве не мы должны трудиться над ним, помогая ему изменяться и изменяясь вместе с ним? Ожесточилось? Но от нас зависит — дать ему ожесточиться еще больше или же день за днем смягчать его. Как? — Поступая наперекор этой «жесткости», приклоняя его на милость, заставляя сострадать. Мы знаем, как должно действовать по заповеди о любви к ближнему? — Знаем. Вот и будем так действовать, хотя бы сердце того и не хотело. И оно смягчится. Господь сотворить с ним это чудо, а мы подивимся и порадуемся ему. Холодно наше сердце? Но ведь знаем мы, как согревается оно — молитвой, чтением, размышлением, памятованием о Господе. И еще — помощью тем, кто в ней нуждается, благотворением ради Христа. Что мешает нам искать этой утраченной теплоты этими способами? Лень, маловерие, малодушие? Чаще всего именно они, эти злые враги наши. И тем не менее — все в наших руках. Мы трудимся, а Господь опять же дает трудящемуся благодать. Поэтому не надо говорить о своем сердце, как о чужом. Оно наше, и наш долг — управляться с ним как должно. С Божией помощью, конечно.

ЖЖ игумена Нектария