В те годы, когда я входил в число братии Троице-Сергиевой Лавры и жил и служил на её московском подворье, я, конечно, регулярно бывал в самой Лавре - когда по издательским, книжным делам, когда по какой-либо другой причине.

И я уже не помню, когда именно, но в какой-то момент я стал регулярно заходить перед отъездом обратно в Москву к покойному ныне схиархимандриту Михаилу (Балаеву, ум. 2009).

Да - именно так, просто заходить. У меня не было к батюшке каких-то вопросов или особенных тем для беседы. Я просто был счастлив возможности ещё раз посмотреть на него, напитаться его духом, чуть лучше, чуть надёжнее запечатлеть его образ в своём сердце.

Ветеран Великой Отечественной, давший в труднейшей ситуации обет, если выживет, уйти в монастырь, он был уже совсем стареньким и тяжело больным. Рак высушил и лишил силы его тело, прикованное к инвалидному креслу, но как же крепок и бодр был его дух!

В нём чувствовалась какая-то удивительная мощь, сила характера и вместе с тем - смирение перед испытанием болезнью, глубокая преданность воле Божией.

Именно ради этого я и приходил - увидеть, услышать его лишний раз, чтобы потом вспомнить и воспоминанием этим укрепиться.

А он и не спрашивал, зачем я захожу. Просто тепло и очень радушно встречал меня - так, словно все понимал без слов. И понимал, конечно.

Мы немного говорили, он убеждал меня: надо трудиться и делать, пока есть время, пока оно этому благоприятствует. Что делать? Работать ради созидания жизни церковной и ради спасения своей души.

Потом в какой-то момент он прощался со мной: - Надо правило читать.

На металлической школьной подставке для книг (у меня была такая же в детстве) стояла Псалтирь - открытая и ждущая, когда он снова к ней обратится.

После переезда в Саратов я уже не бывал у отца Михаила. Но всегда поминаю его и надеюсь, а скорее, верю, что и он не забывает меня.

И я словно сейчас вижу его глубокий, ясный взгляд сквозь поблескивающие под электрической лампой очки. Руки в шерстяных перчатках.

Изможденное тело под монашеским одеянием. Такой родной и дорогой сердцу образ человека, с которым совсем немного общались здесь, на земле и с которым я очень хотел бы встретиться в вечности.