Есть то, от чего сердце сжимается… Нет – рвется от какой-то немыслимой муки. Боль, страдание, гибель людей – ни в чем не повинных. И в чем-то виноватых. И даже содеявших немало зла в своей жизни.

Развалины домов, где обитала любовь или просто кто-то обитал, руины городов, прежде полных жизни, дети без родителей, родители без детей, старики с погасшими глазами, выплакавшими все слезы и высохшими совершенно…

Как от всего этого не сойти с ума, как не разрушиться или, наоборот, не ожесточиться, перестав допускать чужое горе до своего сердца, определившись раз и навсегда, что оно и правда – чужое?

Возможно, каждый даст на этот вопрос свой ответ. А кто-то скажет, что этого ответа нет в принципе.

Меня поддерживает и утешает только одно. Я думаю о том, что мне так больно, когда я вижу страдающих людей, но я ведь не готов распяться за них, не готов за них умереть. А Он… А Он уже – и распялся за них и за любого из нас. И умер. И воскрес.

И я всецело доверяю Ему их всех – тех, кому невыносимо плохо, нестерпимо страшно, у кого отнято все и даже сама жизнь земная отнята. Я точно знаю, что Он их любит. Что ни одна их слеза не пропадет, ни одна капелька крови, ни один вздох. Он позаботится о них – так, как я и представить не могу. О них… И о нас.

Я не надеюсь на это. Я в этом уверен.

И лишь эта уверенность дает силы жить и оставаться человеком. Дает силы не закрываться от чужой скорби, чужой беды, не считать ее чужой и при этом не погибать под ее тяжестью, но оставаться способным видеть в мире не только мрак и злобу, но и свет, и любовь.

Его свет и любовь. Вечные, неистребимые, непобедимые. Побеждающие.