«Душе моя, душе, востани, что спиши…» - каждый год мы слышим этот умилительный кондак Великого покаянного канона. Откуда этот образ, сама эта мысль – о том, что мы спим, точнее, о том, что спит наша душа?

Ведь жизнь наша требует внимания, требует усилий, требует бодрости – иначе как с ней справиться? Разве можем мы одновременно жить, выполняя все, что для жизни необходимо, и вместе с тем спать?

Кажущееся недоумение. Спим не мы, спит наша душа. Спит, поскольку закрыты ее внутренние очи. И не видит она многого. Того не видит, что так очевидно и реально: быстро, поразительно быстро проходит отпущенное нам на земле время и приближается исход в вечность. Не видит того, в каком состоянии находится она.

Не видит на себе ран и язв греховных, мрака и нечистоты, в которую погружается, то так, то иначе преступая закон Божий. Не видит того, как бежит от Бога Вездесущего – всей жизнью своей. И того, как далеко она от Него, хотя Он всегда рядом.

Не видит и не понимает, каков будет конец этого сна, каким горьким окажется, может оказаться пробуждение по завершении пути, когда уже ничего нельзя будет изменить.

И потому да – спит наша душа. Но сном не целительным, а сном, нас убивающим.

И милость Божия – что есть это удивительное время поста, когда благодать оживляет наше сердце, заставляет его биться иначе, прогоняет сон и влечет к трезвенному и внимательному житию. Убеждая осмотреться по сторонам, осознать, где мы и в каком состоянии находимся. И что и как нужно нам в себе как можно скорее изменить.

Спасительная, пробуждающая благодать…