Я люблю спорт, но в плоскости исключительно практической – с точки зрения его полезности для здоровья и с точки зрения той радости, которое движение и напряжение дарят лишенному в повседневной жизни физической активности человеку.

Но я совсем не болельщик, меня не манит к себе голубой экран, на котором можно видеть, как состязаются легкоатлеты, штангисты, пловцы или дзюдоисты. Если когда-то что-то в этом смысле меня и интересовало, то опять же – только в практическом плане.

Поэтому рискну признаться: Олимпиада не является событием, которое я бы воспринимал хотя бы в какой-то степени как значимое лично для меня. Она проходит совершенно мимо меня. А я – мимо нее. И ей от этого точно ни горячо, ни холодно, а мне – тем более.

Точно так же отношусь я и к Олимпиаде нынешней. Но вот открытие ее… закономерным образом мне попались в новостных каналах кадры сопровождавшего ее перфоманса. Я бы не стал смотреть и их, если бы мой взгляд не зацепился за слова "Тайная Вечеря". Только поэтому и посмотрел.

Сказать, что я содрогнулся от омерзения и от жалости одновременно – ничего не сказать. Мы "натренированы" текущей информационной повесткой, многие по-настоящему страшные вещи происходят сегодня каждый день и наше сознание адаптируется, мы не воспринимаем их так болезненно и остро, как когда-то прежде, наши сердца грубеют, а души черствеют. Этого, к сожалению, вполне не избежать, наверное, иначе мы бы просто и не выжили. Хотя тут, конечно, всегда нужно соблюдать баланс: одно дело – уход от избыточной чувствительности и другое – переход к бесчувствию.

И даже невзирая на то, что я тоже живу в "едином информационном поле", я не могу не испытывать боли, когда вижу, как люди уничтожают друг друга физически. И не могу не чувствовать той же боли, когда вижу, как они калечат духовно самих себя и проповедуют эту искалеченность как норму всем окружающим. Причем не просто как норму, а как нечто, качественно ее превосходящее.

Я понимаю, что мир сегодня многополярен, у населяющих его людей весьма разные вкусы и представления о правильном, красивом, совершенном, разные идеалы, разные верования. И все же глубоко убежден в том, что у любого человека, кем бы он ни был, если остается в нем хотя бы что-то по-настоящему здоровое, не может не вызвать брезгливости уродство этого "современного истолкования" одного из важнейших евангельских эпизодов. И любая попытка как-то оправдать это и объяснить, что это "не глумление, а другое", лично у меня вызывает такое же чувство брезгливости.

Некоторые наивно полагают, что происходившее на открытии Олимпиады действо может быть оправдано тем, что для кого-то оно есть движение к свободе – от различных ограничений, дискриминирующих правил, запретов, наказаний. И на этом можно было бы споткнуться – ведь как не уважать свободу, важнейший дар Божий нам, людям.

Но если быть по-настоящему трезвым и беспристрастным, то невозможно не понимать: тут нет никакого "стремления к свободе". Участники перфоманса, его организаторы не делают в данном случае ничего, что "нельзя", они не делают даже ничего, что "можно", они делают лишь то, что "должно". И, как бы чудно это ни звучало, как бы ни воспринималось на уровне "разрыва шаблонов", эти самые дрэг-квин в текущей ситуации мало чем отличаются от участников какого-нибудь древнего партсъезда: они действуют исключительно "в духе решений партии". 

И, если уж заходит речь о свободе, то тут, напротив, отчетливо прослеживается целая программа создания новой диктатуры. Гораздо более тонко продуманной, мощной и по итогу куда более бесчеловечной, чем известные прежде – как ни смело это звучит. И строится она не по заветам Маркса, Ленина, Сталина или великого председателя Мао, а в соответствии с идеями куда менее известных и куда более эффективных в конечном итоге Бернейса и Липмана – отцов пропаганды и в худшем смысле этого слова, и в лучшем одновременно. Да, эта диктатура выглядит пока очень безобидно, ее тона легки – розовый, голубой… Она совершенно не кровава – пока. А про перспективу говорить трудно.

Только надо отчетливо понимать: ее, диктатуру, не победить грубой силой, не запугать угрозами, она на самом деле очень сильна. За спинами паяцев и шутов, трансгендеров и тех, кто еще только готовится к "переходу", стоит вполне реальная, ни в коем случае не шутовская мощь, в том числе и военно-техническая. Хотя важнее другое: сегодня эта мощь способна любую агрессию и любую угрозу обратить себе на пользу, превратить в мотивирующий фактор для своих сторонников, в железобетонное оправдание правильности своей программы.

И если бы что-то можно было ей противопоставить в этом стремительно летящем в бездну мире (громко звучит, но трудно сказать как-то иначе), то это была бы глубина и искренность подлинной веры, сила всепобеждающей любви, красота настоящей христианской жизни – без примеси чего-либо чуждого ей. 

Да, это то, что реально могло бы создать иной полюс, привлечь к себе тех, в ком стремление к истине, к любви, красоте, а в конечном итоге вере, еще живо и не находит верного приложения. 

Других способов "борьбы" я точно не вижу. Вся история человечества свидетельствует о том, что их и нет. 

Сможем ли мы тут что-то изменить, что для этого сделает каждый сам, лично – ответ может дать только жизнь. Ну и мы сами, конечно…